В мире совершенствующихся заполучить Фэньсин желали если не все, то многие, однако подавляющему большинству только и оставалось, что мечтать о ней. По слухам, Пагода Девяти загадок была построена младшими соучениками покровителя плотников Лу Баня[1], разместившими в ней множество опасных ловушек: один неверный шаг – и можно лишиться жизни. И действительно, в последние годы здесь погибли немало совершенствующихся, а посему слухи об этом месте становились всё более и более причудливыми. До Дуань Яо доходили все эти пересуды, однако он никогда не питал интереса к происходящему в кругах знатоков боевых искусств, а потому не обращал внимания на подобные разговоры. Он думал, что если ему доведётся оказаться рядом с Пагодой Девяти загадок, то лучше обойти её стороной. Он и представить не мог, что ему придётся войти туда, да ещё и при таких запутанных обстоятельствах.
Дуань Байюэ спрятал шкатулку в рукав и, резко развернувшись, пошёл прочь.
Дуань Яо:
– …
Оба они молчали до самого возвращения на постоялый двор, и уже у двери комнаты Дуань Байюэ хлопнул Дуань Яо по плечу и сказал:
– Спасибо за услугу, что ты оказал мне вечером. А теперь скорее иди спать!
Дуань Яо вывернулся из-под его руки и, поглощённый своими мыслями, вошёл в комнату.
– Да это царские покои! – сделал замечание Дуань Байюэ у него за спиной.
– Дай взглянуть, – попросил Дуань Яо, сев на край стола.
– На что? – Дуань Байюэ прикинулся, что не понимает, о чём речь.
– На Фэньсин, конечно! – воскликнул Дуань Яо. – Почему её так желают все знатоки боевых искусств? И, более того, зачем она понадобилась тебе?
– Не знаю, – отвечал Дуань Байюэ.
Дуань Яо дар речи потерял.
Не знает?..
– Она нужна не мне, а кое-кому другому, – заявил Дуань Байюэ таким тоном, будто это само собой разумелось. – А раз уж мы с тобой так удачно оказались в этих краях, почему бы и не заскочить за ней...
– Легко сказать «заскочить»! – с негодованием в голосе воскликнул Дуань Яо, принявшись ковырять пальцем столешницу. – Ты хоть знаешь, как там опасно?!
– Будь там опасно, ты бы не вернулся целым и невредимым, – непринуждённо ответил Дуань Байюэ. – А так ты лишь немного испачкался, только и всего.
– …
У Дуань Яо появилось ощущение, что, если так пойдёт и дальше, то, возможно, они и столицы достигнуть не успеют, как этот человек доведёт его до белого каления.
Не сводивший с него глаз Дуань Байюэ скрылся в своей комнате и достал из шкатулки жемчужину. Неровная, тусклая, со всех сторон обложенная ветошью, выглядевшей так, словно её оторвали от одежд нищего, – казалось, она и правда не представляет собой никакой ценности.
Слегка нахмурившись, Дуань Байюэ долго вертел бусину в руках, но так и не смог понять, в чём её секрет.
За стенкой рассерженный Дуань Яо умылся, забрался в кровать и тут же заснул. На следующий день он встал с постели лишь в полдень, но вместо того, чтобы отыскать Дуань Байюэ, он выскочил в окно и принялся шататься по округе. Купив сладких булочек, Дуань Яо остановился послушать уличного сказителя, а после зашёл в харчевню и заказал множество блюд. На постоялый двор он вернулся только глубокой ночью.
Сидевший за столом Дуань Байюэ попивал чай.
– Вот, – сказал Дуань Яо, с грохотом поставив на стол горшочек для лекарств. – Воспользовался здешней кухней, чтобы это приготовить.
Дуань Байюэ усмехнулся.
– И всё-таки ты забыл, что сегодня пятнадцатый день.
Дуань Яо, подперев рукой щёку, встал на стражу в дверях.
Напившийся вина толстопузый купец громко беседовал со своими спутниками о торговле, однако в разгар веселья внезапно увидел паренька лет тринадцати-четырнадцати, гневно направившего на него меч и свирепого, словно владыка Преисподней[2]. Мужчина тут же поспешил прервать разговор и крадучись вернуться в свою комнату.
Дуань Байюэ выпил снадобье, успокоил сердце и разум, сел на кровать и, восстановив спокойный ритм дыхания, принялся медитировать. Лишь через два часа он открыл глаза.
– Помрёшь? – спросил Дуань Яо, прислонившись к косяку.
– Не в ближайшие годы, – ответил Дуань Байюэ.
– Худой человек всегда процветает, – скривился Дуань Яо.
– А я-то думал, моя безвременная кончина тебя расстроит, – усмехнулся Дуань Байюэ.
Дуань Яо зевнул что есть мочи и, потягиваясь, удалился ко сну.
Любые слухи об убийстве в столице были жёстко пресечены, а тех, кто состоял в свите Гу Ли, временно поселили в императорском дворце. От города до царства А-ну можно было добраться не ранее, чем за три месяца – пусть даже и мчать днём и ночью на самом быстром скакуне.
– Ваше величество, – обратился к императору после полудня евнух Сыси, стоя в дверях государевой читальни, – генерал Шэнь вернулся.
– Скорее позови его! – Обрадованный Чу Юань отбросил докладные записки, которые держал в руках.
– Входите, генерал Шэнь! – позвал Сыси, отворив дверь, и вновь понизил голос: – Однако государь призвал вас потому, что спокойствие империи нарушено.
Улыбавшийся Шэнь Цяньфань широким шагом вошёл в читальню.
Среди мастеров боевых искусств Срединной Поднебесной не было никого, кто не слышал бы о знаменитой Усадьбе Солнца и Луны, принадлежавшей семье Шэнь. Хозяином усадьбы был почтенный Шэнь Фэн. Его старший сын, Шэнь Цяньфэн, прославился исключительной воинской доблестью и снискал признание как следующий возможный глава мира совершенствующихся. Второй сын, Шэнь Цяньцянь, хоть никогда и не покидал родных краёв, всё-таки был известен как представитель семьи героической и благородной. Четвёртый сын, Шэнь Цяньлин, обладал живым и простодушным нравом, и поговаривали, будто от его улыбки в зимнюю пору распускаются цветы. Что же до третьего сына — им был прославленный бог войны из царства Чу, Шэнь Цяньфань. Будь то в первой борьбе за престол или же в последующем подавлении восстаний, семейство Шэнь подвигами обессмертило своё имя, и в связи с этим Шэнь Цяньфань также был одним из доверенных лиц Чу Юаня. Он хотел съездить в Цзяннань[3] и навестить родичей, но кто же знал, что не пройдёт и полмесяца, как ему доставят тайный приказ возвращаться обратно?..
– Генерал, вы, верно, устали… – Чу Юань спустился к нему с престола.
– Государь так беспокоится, но это был лишь мой долг, – ответил Шэнь Цяньфань. – Что-то случилось при дворе?
– Вас призвали обратно, поскольку, по всей видимости, род Лю сделал свой ход, – промолвил Чу Юань. – На этот раз мы решили раз и навсегда покончить с ними.
– Государь намерен опередить их? – несколько удивился Шэнь Цяньфань.
– Именно так. Но есть и ещё одно дело, – отвечал Чу Юань. – Или слухи до вас не дошли?
Шэнь Цяньфань покачал головой.
– Я мчался ко дворцу во весь опор, едва минув городские ворота. Я не прислушивался к чужим беседам и не обращал внимания на кривотолки.
– Гу Ли убит, – сказал Чу Юань, вновь сев на престол.
– Дело рук Лю? – Между бровей Шэнь Цяньфаня пролегла глубокая складка.
– Вы тоже так думаете… – холодно улыбнулся Чу Юань. – Мы разделяем это мнение.
– Значит, преступник пока не пойман? – осторожно спросил Шэнь Цяньфань.
– Если мы хотим схватить его, сейчас остаётся лишь сделать вид, что мы не нашли и следа… – отвечал Чу Юань. – Разве здесь есть другой способ?
– Тогда что ваше величество собираются предпринять дальше? – словно пробуя почву, задал вопрос Шэнь Цяньфань.
– Мы уже написали письмо о произошедшем и отправили гонца в царство А-ну, – сказал Чу Юань. – Исходя из дурного нрава Ша Да, мы опасаемся, что дурные люди, пользуясь своим положением, разожгут меж нами вражду – тем паче, что вина за произошедшее лежит на Великой Чу, и при малейшей неосторожности можно выставить себя на посмешище.
– Я понял вас, – кивнул Шэнь Цяньфань.
– Дражайший генерал всю дорогу спешил и, верно, устал. Теперь можете отдохнуть, – промолвил Чу Юань. – Что же касается прочих дел, то завтра мы созываем совет.
– Докладываю императору! – Весьма кстати в читальню вновь вошёл евнух Сыси. – Его превосходительство Лю из казначейства просит принять его по важному делу.
Собиравшийся было уйти Шэнь Цяньфань тотчас остановился в дверях.
– Подождите покуда там. – Чу Юань взмахом руки велел ему скрыться.
У Шэнь Цяньфаня словно камень с души свалился.
Господин Лю обладал честным и великодушным нравом; хотя в последнее время он раздобрел, прежде, должно быть, он был очень симпатичным человеком. Одна беда – он был болтлив, как женщина, и имел слабость к сводничеству. Господин Лю грезил тем, чтобы выдать свою племянницу замуж за Шэнь Цяньфаня, и заводил об этом речь всякий раз, стоило ему встретить генерала. Дошло до того, что он попытался уговорить устроить брак императора, причинив тому немалую головную боль.
Вот почему стоило избегать встречи с ним.
– Старый слуга приветствует государя. – Господин Лю держал в руках портрет.
Шэнь Цяньфань, прятавшийся за ширмой, схватился за голову.
– Встаньте, дражайший чиновник, – предложил ему присесть Чу Юань.
– Премного благодарен… – Стоило господину Лю сесть, и первым же делом он справился о Шэнь Цяньфане: – Только что у дворцовых ворот говорили, будто Шэнь Цяньфань вернулся.
– Ох… – Чу Юань почесал подбородок. – Генерал уже отправился в своё поместье.
Взгляд господина Лю исполнился радости; очевидно, он уже собрался посетить Шэнь Цяньфаня в его доме.
Шэнь Цяньфань же решил остаться на ужин во дворце, а домой отправиться лишь около полуночи.
– Дражайший чиновник пришёл в нашу читальню, лишь чтобы отыскать Шэнь Цяньфаня? – спросил Чу Юань.
– Конечно же, нет! – Господин Лю поспешил встать и протянуть государю картину, которую всё ещё держал в руках. – Сей портрет мне лишь вчера прислали из Корё[4].
– Вы вновь хотите, чтобы мы задумались о наследниках? – нахмурился Чу Юань, глядя на изящную девушку на картине.
– Не в этом случае, – медленно покачал головой господин Лю. – Ежели государь желает обзавестись наследником, следует отобрать из дев подходящего возраста со всей страны самых прекрасных, смышлёных, добродетельных и учтивых. Разве может стать матерью наследника императора Великой Чу и образцом матери для всего света столь заурядная чужестранка?.. – он закончил свою речь, но после небольшой паузы добавил: – К тому же, если приглядеться, она чересчур худа, родить ребёнка ей будет не по силам.
Чу Юань лишь промолчал в ответ.
– Кха-кха!.. – На постоялом дворе Дуань Байюэ зашёлся в кашле.
– Эй-эй! – Дуань Яо поспешил закрыть стоявший перед ними горшочек, испугавшись, что от движения воздуха его ядовитые насекомые разбегутся.
– Голова закружилась, – сказал Дуань Байюэ.
– Родишь – пройдёт, – бросил в ответ Дуань Яо.
– Разве это может исцелить головную боль? – усомнился Дуань Байюэ.
– Наверное, может. Я своими ушами слышал, что это лекарство от всех болезней. – Дуань Яо сунул ядовитых жуков обратно в горшок. – Именно так тётушка Ван сказала третьей сестрице, когда у неё болел живот: выйдешь замуж, родишь сына – и всё пройдёт. Ты тоже можешь родить, если хочешь.
Дуань Байюэ ничего не ответил.
Глядя на радостное лицо господина Лю, Чу Юань почувствовал сильное желание призвать человека, чтобы тот вывел чиновника и избавил его от этой головной боли.
Однако господину Лю очевидно не хватало ума понять, что пора удалиться.
Чу Юаню оставалось лишь спросить:
– Зачем же в таком случае дражайший чиновник на самом деле показал нам этот портрет?
– Это младшая сестра правителя Корё, имя её – Цзиньшу, – загадочно проговорил господин Лю. – Она достигла брачного возраста, однако отвергла все предложения выйти замуж, а на расспросы отвечала лишь, что с первого взгляда влюблена в удельного князя Синани из рода Дуань.
Чу Юань промолчал.
В кого?..
– В удельного князя Синани из рода Дуань! – повторил господин Лю, хоть его и не спрашивали.
Чу Юань молчал.
Слышавший из-за ширмы весь разговор Шэнь Цяньфань пребывал в недоумении: зачем приносить в императорский дворец царства Чу портрет влюблённой в правителя Синани царевны зависимого государства на северо-востоке?
– А какое дело до того дражайшему вельможе? – спросил Чу Юань.
– Князь Дуань всегда обладал буйным нравом и некогда у них с правителем Корё была бурная ссора, – пустился в разъяснения господин Лю. – Посему всё происходящее очень беспокоит последнего; да к тому же он не может вечно держать сестру при себе. Тут уж ничего не попишешь, пришлось прибегнуть к такому средству.
– Какому средству? – Чу Юань спрятал лицо за чайной чашкой.
– Правитель Корё хочет попросить вас принять меры в соответствии с вашим положением. Прикажите удельному князю Дуань ответить сватам согласием, – расплылся в счастливой улыбке господин Лю. – А ежели царевна станет не главной женой, а наложницей – брак есть брак, в Корё переборчивыми не будут.
Откинувшись назад, Шэнь Цяньфань почувствовал, как его душа наполняется искренним восхищением господином Лю. В беседе об устройстве брака женщины с северо-востока не переминуть заговорить о юго-западе – вот, что значит «способный человек»!