Странные мысли посещают человека в критический момент, вот и я сейчас думала не о том, как мне страшно, а о том, что никогда не считала себя интересным человеком. Я не блистала умом или особыми талантами, но несмотря на это, окружающие что-то во мне видели, только что именно я не могла понять тогда. Не понимаю я этого и сейчас, когда моя жизнь подходит к концу, но одно я знаю точно. Моя смерть опечалит не одного человека, и от этого мне становится грустно. Странно…
Вы можете подумать, что я уже древняя старуха, которая от безделья решила написать свои мемуары, сидя в собственном кабинете огромного особняка. Возможно вы решите, что моя жизнь была длинной и насыщенной, но эти оба утверждения точно не про меня. Мне всего тридцать лет, и я лежу на каталке скорой помощи с кислородной маской на лице.
Сейчас я смутно вижу, что происходит вокруг. Слух почти угас. Я не чувствую своего тела. Только холод. Боже, как же мне холодно! Даже в детстве, когда меня случайно забыли на автобусной остановке, и я просидела там почти два часа, пока родители не осознали, что одного из шестерых детей не досчитались, я не испытывала такого холода.
Я отчетливо помню, какой был мороз на улице. На мне была дутая куртка на несколько размеров больше, теплая шапка на завязках и длинный шарф, которым мама тщательно меня обвязала так, что глаза едва видели окружающую обстановку. Мне было пять, может чуть меньше, точно не помню. Но тот холод и страх я запомнила. В тот день я попала в больницу с переохлаждением, и родители еще долго после выписки покупали мне кучу сладостей и даже новую одежду, что неимоверно радовало самого младшего ребенка в семье, которому даже носки доставались по наследству от старших братьев. Я была единственной девочкой.
Так вот тот холод показался мне сейчас сущим пустяком. Я мерзла изнутри. Я умираю, это четко осознаю. Тело потеряло чувствительность, органы чувств едва улавливают звуки, запахи, изображения, но мозг работает четко, а еще я не ощущаю страха. Смирение? Возможно, но, черт, мне так не хочется умирать! Как же я хочу жить! Так почему же мне не страшно?
Вокруг множество людей в медицинской форме. Они еще борются за мою жизнь. Жаль, они, правда, старались. И так смутная картинка перед глазами начинает темнеть. Еле слышные звуки как из-под толщи воды полностью исчезают. Со мной остался только этот жуткий холод, к которому я как будто уже привыкла. И вот так закончится моя жизнь? Почему? Почему я должна умереть? Я так много всего еще не попробовала. Черт, я даже не успела признаться в чувствах парню, к которому сегодня так торопилась. Надеюсь, что он, как обычно, опоздал, иначе… иначе он тоже может оказаться в моем положении, а возможно он уже мертва. Нет, он точно опоздал, я в этом уверена.
Сколько я так лежу? Тело уже перестали терзать дефибриллятором? Почему я все еще ясно мыслю? Эй, кто-нибудь! Бесполезно. Кроме холода ничего не чувствую, не вижу, не слышу. Я умерла? Это кома? Черт, почему нет руководства по смерти? Как понять, что за четровщина со мной происходит? И даже сейчас я не чувствую страха. Меня одолевает раздражение. Пусть хоть что-то случиться! Сколько я еще буду находиться в этом непонятном состоянии?
Внезапно начинаю чувствовать свое тело. Что-то не так. Меня как будто тянет вниз нечто неизвестное. Я резко распахиваю глаза и снова их закрываю. Легкие горят от нехватки кислорода. Как же так вышло? Почему я в воде? Я же не умею плавать!
Мои потуги выбраться на поверхность ни к чему не приводят. Обидно прийти в себя, чтобы снова умереть! Рефлексы берут верх, и я открываю рот, чтобы сделать глоток воздуха, но вместо живительного кислорода в легкие заливается вода. Сейчас мой разум уже не работает четко. Я в последний раз распахиваю глаза, чтобы заметить смутный силуэт, тянущийся ко мне руки, и погружаюсь в темноту.
- А́лан! – зовет женский голос – Алан, мальчик мой – срываясь на крик, зовет кто-то.
Значит, я тут не одна. Бедняга, наверное, рядом умирает чей-то сын или внук. Я чувствую сильное давление на грудную клетку, а потом меня резко переворачивают, и вода изо рта вырывается потоком. Я делаю вдох, кашляю, пытаюсь заглотнуть еще воздуха, но горящие легкие сопротивляются. Еще несколько рваных вдохов, и я открываю глаза.
Пелена навернувшихся от сильного кашля и боли слез заволакивает обзор, и я вижу над собой неясный силуэт сзади которого, рыдая, не прекращая звать какого-то Алана, на меня смотрит женщина. Держать глаза открытыми становится тяжело. Я опускаю веки и погружаюсь в забытие.
В следующий раз я прихожу в себя, но мокрая до нитки одежда больше не приносит холода от дуновения ветерка. Я понимаю, что теперь нахожусь в помещении. Кто-то стягивает с меня прилипшую к телу ткань, обтирает теплой губкой и натягивает что-то сухое и уютное. Меня поднимают за руки и за ноги, переносят на кровать. Боже, какой мягкий матрас! Разве такие бывают на больничных койках? Это, скорее, даже перина. Уютная, теплая, успокаивающая. Мой мозг снова начинает погружаться в сон.
- Ему очень повезло, что остался жив – слышу неясный голос. – Ваш сын провел в воде долгое время, и это чудо, что он еще дышит. Я не могу дать гарантий, что он… что его мозг и органы… В любом случае госпожа Холиван, давайте не будем делать предположений и дождемся главного врача. Как только он просканирует мальчика, мы сможем сделать заключение о его состоянии.
- Мой мальчик – всхлипнула женщина, и теплая, дрожащая рука прикоснулась к моей щеке.
Мальчик? Они что меня с кем-то перепутали? Ну, да, у меня короткие волосы, да и одежду сложно назвать женственной, но черт возьми, вы только что меня раздевали! Какой я вам мальчик! Вспышка негодования придала сил, и я смогла слегка приоткрыть глаза. Теплая рука уже покинула щеку. Около кровати стояла темноволосая стройная женщина в красивом небесно-голубом струящемся платье, а рядом с ней мужчина в свободной белой рубашке и брюках. Глаза снова сомкнулись.
Мой разум начал медленно проваливаться в сон. В голове стучало предупреждение. Что-то тут не так. Каким образом я оказалась в воде? Я была в фойе театра и ждала Стивена, когда послышались оглушительные взрывы, и в следующую секунду меня обдало сильнейшим жаром и отбросило в стену, замуровав нижнюю часть тела под обломками.
Я помню крики ужаса, рыдания, запах пороха и крови. Мои конечности уже тогда потеряли чувствительность, но я все же продержалась до прибытия спасателей. У театра не было даже фонтана, и, насколько я помню, тело не успели погрузить в карету скорой помощи, пытаясь вернуть к жизни на месте. Я же умерла? Как я оказалась в воде, и кто эти люди?
Мысли роились в голове, как надоедливые мошки, но я уже не могла ни на чем сконцентрироваться. Отпустив этот безумный поток, снова провалилась в сон, надеясь, что следующее пробуждение подарит мне больше сил и времени.