<49 лет назад. Лоян, столица Клана Бай Лао Ху>
В третий месяц по лунному календарю года дракона над Кланом белого тигра[1] разверзлись тучи, поглотившие его без остатка. Градины размером с гусиное яйцо щедро сыпались с почерневшего неба на протяжении всех дней, что лил дождь, промозглый и ледяной. Они с силой ударяли по крышам опустелых домов, постоялых дворов и таверн, оставляя в их челе глубокие щербатые вмятины.
Улицы, на которых совсем недавно резвились дети, запускавшие бумажных змеев, теперь были затоплены водами реки Йин Су Хэ[2], вышедшей из брегов. Йин Су Хэ подхватила тела павших заклинателей Бай Лао Ху, закружив их в водовороте, точно тряпичных кукол. Вздувшиеся посиневшие трупы грузно плыли в её тёмных волнах намокшими мешками с рисом
Снаружи стены Лояна пестрели талисманами, покрытыми смазанной пунцовой краской на основе киновари[3], развешанные заклинателями Тао Хуа[4], уже покинувшими Бай Лао Ху. Некоторые черты были размыты дождём, став практически неразличимыми, но иероглиф «失» (ши), выведенный в центре каждого талисмана, был чёткий, как и прежде[5]. Он свидетельствовал о том, что души жителей Бай Лао Ху не могли переродиться, ибо были рассеяны без остатка. При помощи талисманов их запечатали в Лояне, чтобы они не смогли его покинуть, а затем уничтожили одну за другой.
У ворот города, смешанного с землёй, на коленях стоял одинокий дух в некогда белых одеяниях, уже успевших пропитаться кровью, и северный ветер играл его длинными волосами цвета пепла. Дух был неподвижен, лишь губы его едва заметно шевелились в безмолвной молитве, обращённой к Богине.
Он уцелел лишь по досадливой случайности: смерть настигла его до того, как он успел въехать в Лоян. Окружив столицу клана рассеивающими талисманами, заклинатели Тао Хуа не удосужились разместить их у других городов Бай Лао Ху, и торопливый убийца, поджидавший его на полпути, косвенно был повинен в его «спасении».
«Бай Цзы Фэн взывает к Богине упокоения», – беззвучно произнёс дух. Минувшие дни порядком изнурили его, но он держался прямо, ни на мгновение не склонившись, как и было положено Главе клана.
«Этот дух умоляет Госпожу Лань Фэй позволить ему последнее проявление жадности», – Бай Цзы Фэн поднял глаза на ворота Лояна, над которыми свисали с кольев головы его учеников, все как одна увечные и обезображенные посмертно. Их рты были раскрыты как один в беззвучном вопле, а веки – вырезаны, являя пустующие глазницы, зияющие на обескровленных лицах.
Бай Цзы Фэн пошатнулся, готовый упасть, но в последний момент – с трудом удержался на ногах. Люди, которых он любил всем сердцем, были мертвы, а их души исчезли навсегда, так и не успев переродиться. Тела его подданных остались лежать на улицах городов, точно мусор, не заслуживающий достойного погребения. Облюбованные хищными птицами вроде орлов и ястребов, они очень скоро превратились в искромсанную плоть, обречённую гнить до самого наводнения.
«Бай Цзы Фэн взывает к Госпоже Лань Фэй», – прошептал дух, не отводя взгляда от убитых, будто силился напоследок запомнить каждую деталь страшного преступления. «Бай Цзы Фэн умоляет Великую Богиню о помощи».
Дух был настроен решительно: скорее сами Небеса обрушились бы ему под ноги, чем он согласился сдвинуться со своего места, не получив ответа.
«Бай Цзы Фэн взывает к Богине упокоения». «Бай Цзы Фэн взывает к Богине упокоения». «Бай Цзы Фэн взывает к Богине упокоения», – повторял он раз за разом, пока его пальцы судорожно перебирали ткань ханьфу.
Горечь сдавливала его грудь изнутри. Она была всепоглощающей и безумной. Боль наворачивалась несуществующими слезами на глаза, затягивая их мутной едкой пеленой; дробила кости; проникала в солнечное сплетение тягучей волной тошноты и отчаяния и заставляла содрогаться в агонии бесплотные плечи, уже не ощущающие холода.
Услышав позади себя шаги, Бай Цзы Фэн сложил обе руки перед собой, впервые в жизни преклонив перед кем-то голову.
«Этот дух приветствует Богиню упокоения», – глухо сказал он, не отрывая лба от земли. Его белоснежная кожа была напрочь выпачкана в жидкой глинистой грязи, но Бай Цзы Фэн оставался в таком положении до тех пор, пока Богиня не склонилась над ним, тронув худое плечо, облепленное мокрой тканью.
– Поднимись, – приказала Богиня, – довольно церемоний. Ты провёл в молитвах более семи дней. Неужели всё ради того, чтобы встретиться со мной?
– Да, Госпожа, – тихо сказал Бай Цзы Фэн. – Я желаю вернуться, чтобы потребовать воздаяния с тех, кто задолжал мне в моей смерти.
– Бай Ху, – Лань Фэй вытянула руку, ласково потрепав его по волосам, – я понимаю твоё стремление, но разве ты не знаешь, что это – невозможно? Для того чтобы переродиться, тебе нужно войти в Чжин Лоу [6], отринув все горестные и радостные воспоминания, пережитые тобой за всю жизнь. Даже если тебе удастся подняться на девятый этаж, миновав зеркала, жрица Мин Сюэ подаст тебе чашу с водой забвения, которую необходимо испить каждому духу перед тем, как войти в Колесо перерождения, так что ты обо всём забудешь ещё до того, как переродишься.
– Мне известно это, Госпожа, – ответил дух. – Потому я и прошу Вас о помощи. Вы повелеваете душами всего мёртвого, вселяете в них надежду и спокойствие, дабы они могли без сожаления войти в Чжин Лоу, но я отказываюсь. Я не могу забыть то, что произошло с Бай Лао Ху, это было бы неуважением по отношению к тем, кто погиб, защищая его стены.
Уголки его глаз заметно покраснели, но он продолжал говорить. С каждым словом его голос дрожал все сильнее, точно лист на ветру.
– Я должен вернуться, Госпожа, – лихорадочно повторял Бай Цзы Фэн. – Я хочу знать, почему мой ученик, к которому я относился как к брату, предал Бай Лао Ху, вступив в сговор с врагами. Заклинатели, повинные в уничтожении целого клана не могут ходить по земле так, будто ничего не случилось. И, если Верховный Бог не желает спросить с них за содеянное, я сам это сделаю.
Богиня нахмурилась, растерянно оглядывая Бай Цзы Фэна с головы до пят, так, будто ей на ум пришла какая-то мысль, но она не решалась её высказать.
– Я не могу помочь тебе обрести новую жизнь, – произнесла она, после недолгого молчания, – но в моих силах поместить твой дух в чужое тело. Так тебе не придётся проходить через Чжин Лоу и Колесо перерождения, теряя воспоминания, но это чревато серьёзными последствиями. Ты свершишь свою месть, а затем – превратишься в проклятого демона, потеряв право на перерождение. Ответь же мне, Бай Ху, ты действительно желаешь вернуться, даже если это нарушит миропорядок и повлечёт за собой уничтожение твоего первоначального духа?
– Да, Великая Госпожа, – ответил Бай Цзы Фэн без малейших колебаний. Его тело, долгое время, пребывавшее в напряжении, наконец немного расслабилось, когда он услышал слова Богини упокоения. – Изба уж давно содрогается в скором предчувствии ливня[7], я твёрд в своих намерениях.
[1] Бай Лао Ху (白老虎) – «белый тигр».
[2] Йин Су Хэ (罂粟河) – дословно «маковая река».
[3] Киноварь – минерал, из которого делали красную краску.
[4] Клан Тао Хуа (桃花) – «персиковые цветы». Клан, истребивший заклинателей Бай Лао Ху.
[5] Ши «失» – «исчезновение». Используется для изготовления талисманов, рассеивающих души.
[6] Чжин Лоу (镜楼) – «зеркальная пагода», «зеркальная башня» – место, которое все души обязаны пройти перед тем, как переродиться. Состоит из девяти этажей, на каждом из которых находится бесчисленное множество зеркал, показывающих все воспоминания, как радостные, так и грустные. Если дух может отпустить прошлую жизнь и обиды, жрица золотого дракона, ожидающая на девятом этаже, подносит ему чашу с водой забвения, осушив которую, дух входит в Колесо перерождения безо всяких сожалений. Но если воспоминания слишком болезненными, он сам превращается в зеркало, оставшись в Чжин Лоу.
[7] Литературный перевод выражения «山雨欲来风满楼», означающего неизбежность чего-либо.