Было уже темно, когда Лонгсдейл наконец покинул лабораторию. Собака уныло пробежала рядом с ним, и по его виду комиссар сразу понял, что Валентину найти не удалось. Регина Эттингер еще не вернулась - и вряд ли она завершила бы обследование острова за полтора часа. От Джен тоже не было вестей.
«Не расстраивайся», - сказал консультант, и собака уткнулась носом в руку Бреннона. «Я не нашел сам вивен, но нашел кое-что интересное».
"Например?"
«Ореол ее присутствия витает по всему побережью и заливу. Как будто она коснулась каждой песчинки, каждого камня и каждой капли воды».
«А что это значит? - недоуменно спросил Натан. Эта новость одновременно успокоила его (она все равно не пропала бесследно!) И встревожила (что там с ней случилось ?!). Собака неопределенно махнула хвостом, и Лонгсдейл неуверенно добавил:
«Поскольку рыба стала переносчиком мутировавшей чумы, значит, должно быть влияние другой стороны залива, такое же, какое ощущалось в Церкви Душителя, помнишь? Итак, я ничего не нашел».
"И куда это делось?"
"Я не знаю."
"Может, его снова засосали?"
«О боже, - скривилась консультант и стала очень похожа на Редферна, - Натан, трещина на другой стороне - это не насос, она сама по себе ничего не всасывает».
«Ну, я помню, ты чуть не ударил ногой ифрит в нору. И что, пироманьяк напрасно запаниковал? Может, рыба вовсе не так заразна, как ты боялся?»
Лонгсдейл ничего не сказал; он выглядел удрученным, раздраженным и сбитым с толку. Браннон осторожно догадался:
"Валентина могла бы что-нибудь с этим поделать?"
Собака заметно оживилась, но консультант только раздраженно спросил:
"А что именно?"
«Ну, я не знаю… Я этого не понимаю, и мы не говорили об этом. Как-то не поговорили».
«Жаль, - сухо сказал Лонгсдейл, - потому что я понятия не имею, на что способна твоя жена. Никто еще не смог проверить способности таких существ, как она, в лаборатории».
«Но это многое объяснило бы», - пробормотал Натан, глядя в окно. Перед ним мирно лежал город, мерцавший огнями окон, лодок и фонарей. «Почему нет паники или других вспышек инфекции? Если бы несущая чуму рыба свободно плескалась у берегов Фаренцы, то явно пострадали бы не одна горстка рыбаков».
«Это логично», - признал консультант. "Но почему тогда не вернулась миссис Браннон?"
«Вот что меня беспокоит», - сказал комиссар. Может быть, совсем обессиленная Валентина лежит сейчас где-то без сознания, а они еще зря теряют время! «Нам нужно обыскать побережье. Нас всего трое, так что чем раньше мы начнем, тем лучше».
«Ты прав», - вздохнул Лонгсдейл. «Магия здесь не поможет. Я возьму фонарики и оружие. Тебе также следует вооружиться».
«Конечно», - проворчал Браннон.
Плыли за пятнадцать минут. Собака напряженно фыркала, иногда почти касаясь носом воды.
- Ничего такого? - спросил комиссар. Он отрицательно покачал головой. Натан с облегчением глубоко вздохнул. Потусторонняя грязь еще не проникла в глубины города.
Лонгсдейл выбрал самый короткий путь к заливу - через центр Фаренцы. Проходя мимо площади Сан-Марко, комиссар с удивлением оглянулся на здание инквизиции - оно было совершенно темным, без единого огонька, но на всех плотно закрытых ставнях развевались алые ленточки. Пес внезапно встал и протянул морду к дворцу, глухо зарычал, задирая шерсть на затылке. Глаза фамильяра горели в темноте, как угли. Лонгсдейл тоже поднялся, и сердце Бреннона екнуло. Действительно?..
Консультант вытащил из кармана амулет на цепочке, прошептал несколько слов и протянул руку над водой. Кристалл, оплетенный металлическими кольцами, вспыхнул и рванулся к дворцу инквизиции, как ищейка на поводке.
"Это там?" - глухо спросил Бреннон с нарастающим отчаянием. Лонгсдейл повернулся к нему. Его глаза светились синим светом в темноте. Натан отвернулся. Он не мог запретить консультанту делать то, для чего сами консультанты существуют. Но Валентина! .. Господи, сколько часов уже потеряно!
«Иди», - сказал комиссар. «Я подброшу тебя и пойду на берег».
Пес немедленно отвернулся от дворца и положил лапу Бреннону на колено.
«Вы не можете обыскивать всю береговую линию в одиночку в темноте», - сказал Лонгсдейл.
«Почему я не могу? У меня есть фонарь».
«Я… я не…» Консультант оглянулся на дворец. Комиссару без объяснения причин было ясно, что означают алые ленты.
«Мы оставили там рыбаков и их падре, которые, должно быть, уже заразили себя и заразили инквизиторов. Кто-то должен им помочь», - добавил Натан, стараясь не представлять, каково это быть запертым, наблюдая, как чума поразила вас. коллеги один за другим, не имея возможности даже послать за помощью, чтобы не выпустить эту чушь наружу. Он никогда бы не захотел, чтобы его заставили принять то же решение, что и кардинал Саварелли.
«Они все умрут», - тихо сказал Лонгсдейл. «Я не знаю, как это вылечить».
"Что почему?!" - воскликнул комиссар и сразу понял, насколько глуп этот вопрос. Раньше Лонгсдейл всегда справлялся с любой грязью, даже с другой стороны, и Натану даже в голову не приходило, что однажды консультант скажет: «Я не знаю».
«Но вы можете хоть как-то им помочь! Хоть остановить инфекцию?»
Лонгсдейл покачал головой. Собака издала слабый воющий звук.
«Но… но…» Браннон тоже встал, глядя на черную громаду дворца, и глухо сказал: «Но здесь есть люди».
«Его преосвященство знал, что делает, запирая все окна и двери. Если он это сделал, то, - вздохнул Лонгсдейл, - он уже все понял».
"Есть еще живые там?"
Пес кивнул.
«Я должен расчистить это место, - сказал Лонгсдейл, - чтобы он не распространился. Иначе то, что они сделали, будет напрасно».
Комиссар молчал. Что чувствуют люди, умирающие за этими стенами - те, кто сегодня утром даже представить себе не мог, что им придется делать ради других? На мгновение он понял, что, должно быть, чувствовал пироманьяк, находясь на острове посреди вспышки неизвестной инфекции. Кто тогда принял такое же решение, как Саварелли? Сколько тогда умерло ради других?
«Я пойду с тобой», - решил Брэннон.
«Но это опасно! Можно заразиться!»
«Я пойду с тобой. Я должен».
«Ты все равно не можешь войти».
"Хороший."
Редферн писал, что во время вспышки чумы, охватившей Фаренцу в ноябре 1630 года, власти решили вывезти всех инфицированных в карантинную зону - в Лиганту. Смерть, которую встретили там не менее десяти тысяч человек после долгих страданий, по словам Ангела, привела к появлению Разлома. А если колдун тоже об этом знает и решил повторить этот опыт, чтобы ... Зачем? Браннон не мог вообразить причину, как бы он ни старался. Он видел множество убийц и маньяков, на счету которых десятки жертв, но все же никто на его памяти не собирался уничтожать сто шестьдесят тысяч горожан.
Лонгсдейл пришвартовался к крытой галерее перед дворцом и сказал:
«Вы не можете идти дальше».
"Чем ты планируешь заняться?"
«Чтобы остановить распространение…» - заколебался консультант. «Нам нужно сжечь их всех вместе с местом, где они заперты. Все тела, все предметы, все целиком. Конечно, Джен справилась бы намного лучше, но поскольку ее здесь нет…»
«Раньше инквизиция не гнушалась такими методами», - пробормотал комиссар. «Но мы же не в средневековье, черт возьми!»
Большая часть дворца инквизиции потемнела над ним. Рыбаки, падре, инквизиторы и Саварелли - сколько их там?
«Они не пострадают», - сказал Лонгсдейл. «Я не собираюсь никого сжигать заживо. Я просто положу конец их страданиям».
«Мы с ними даже разговаривать не будем? Чтобы они хоть знали ...»
Консультант набрал немного воды, плеснул ею по тротуару и пробормотал себе под нос. Пес сочувственно фыркнул и сел рядом с Натаном. Они не будут мучиться ... но это не утешение ни черта!
- Ваше преосвященство, - крикнул Лонгсдейл, склонившись над сверкающей лужей. В импровизированном зеркале мелькнул нечеткий силуэт, и голос, который Натан не сразу узнал, сказал:
"Это вы? Консультант?"
«Мы здесь», - быстро сказал Брэннон. «Рядом с дворцом».
"Не приходят в!" кардинал глухо вскрикнул и попятился, как будто боялся, что зараза распространится даже через стены.
"Сколько еще живы?" - спросил Лонгсдейл. Наступила тяжелая тишина, и наконец Саварелли ответил:
«Они не умирают. Они трансформируются ... мы заперли их в подземных камерах. Они не выберутся, пока мы ... - с усилием закончил он, - пока мы сами не станем такими же».
Консультант нахмурился. Собака склонилась над лужей, пристально глядя на силуэт кардинала.
"А вы?" - спросил Браннон. Могучие плечи Саварелли опустились:
«Я тоже. Наверное, это займет около двенадцати часов, судя по первым жертвам, которыми были падре и рыбаки. Может, я продержусь до утра и еще дюжины моих людей».
Лонгсдейл переглянулся с собакой и сказал:
«Боюсь, я не смогу тебе помочь. Я не знаю, как тебя вылечить. Но я должен вылечить инфекцию. Лучший вариант - полностью сжечь ее вместе со всем ... тем, что внутри».
Кардинал молчал. Браннон не мог видеть его лица - лужа с водой была паршивой заменой зеркалу - и он не знал, что сказать. Но, если бы Саварелли надеялся на их помощь, он бы сам связался с ними через зеркало в своем офисе.
«Слава богу, - сказал Саварелли, - что я не совершил последнюю ошибку. Я не пошел в Хаунде, как мы договаривались. Я решил отложить это, чтобы сначала допросить рыбаков и священника, а затем ... К счастью, мы сразу же заперли все двери и окна, как только вы ушли ".
"Кто-нибудь из вас вышел?"
"Нет."
"Сколько вас внутри?" - спросил комиссар.
«Всего было шестьдесят девять человек».
«Господи, - прошептал Натан.
«Обещай мне одно», - внезапно сказал Его Высокопреосвященство. «Когда вы найдете того, кто это сделал, единственная misericordia Dei, которую он получит, будет гореть заживо!»
«Да», - ответил Натан. "Обещать."
«Никто из вас не сгорит заживо», - мягко добавил Лонгсдейл. «Это просто прекратится, и все. Тогда я сожгу тела».
Кардинал несколько раз вздохнул. Браннон невольно сжал кулаки.
- Ну, хорошо, - наконец сказал Его Высокопреосвященство. «Дайте нам пять минут и входите», - он отвернулся и приказал, обращаясь к кому-то в комнате: «Молитесь!», А затем снова подошел ближе. «Я был рад познакомиться с вами, сеньоры. Надеюсь, мы не скоро увидимся в лучшем из возможных миров. Удачи!»
Изображение в луже исчезло. Лонгсдейл взглянул на большие часы на башне над площадью Сан-Марко.
«Это он», - прошипел комиссар. "Этот проклятый колдун!"
«Он не тратит время на мелочи», - меланхолично сказал Лонгсдейл. «Итак, он надеется на большую добычу».
"Но какой ?!"
«Как вы думаете, сколько магии накопилось под куполом с той стороны за два столетия?»
"Много?" Натан сглотнул. «Но как он это будет использовать, это не вода, чтобы в бочку закачивать!»
«Самый лакомый кусок для фокусника - это источник силы», - пожал плечами консультант. «И Ройсманн, и мистер Редферн построили свои резиденции над ними. Чернокнижник надеется, что, добравшись до Разлома, он станет самым могущественным колдуном в нашей истории».
«Боже», - выдавил Бреннон после минутного молчания, - «какой сумасшедший ублюдок!»
«Я должен идти», - сказал Лонгсдейл. «Не подходи к зданию, пока я не выйду».
"А если ты вообще не выйдешь?"
«Тогда иди домой и подожди мисс Эттингер».
Пес, мрачно пыхтя, подошел к двери палаццо. Лонгсдейл последовал за ним, вытаскивая треугольный клинок. Натану оставалось только молча стоять и ждать, пока они прикончат людей, которые утром даже не думали о смерти.
Консультант коснулся двери и внезапно с криком убрал руку. Сверкающая белая вспышка прошла через канал, как будто под водой сверкнула молния. Он быстро соскользнул по лестнице и исчез под дверями палаццо, а Лонгсдейл, отпрянув, словно от огня, попятился, закрыв лицо руками. Собака спрыгнула на ступеньки и виляла хвостом.
"Что произошло?!" - крикнул Бреннон, подбегая к консультанту. Ему пришлось схватить Лонгсдейла за локоть, чтобы не упасть в канал.
"Это она!" консультант застонал, и душа комиссара упала ему на пятки от внезапного осознания. "Она! Валентина!"
Натан бросился к запертым дверям, но не сумел прорваться внутрь - на него обрушилась мягкая, горячая, пушистая гора, прижала к крыльцу и ласково ворчала ему на ухо. Комиссар отчаянно дернулся, но эта тварь только сильнее надавила на него, держась за плечи лапами ... почти как человек. Из-за дверей и закрытых ставен пробивалось белоснежное сияние, поднимающееся вверх и спускающееся в подводную часть палаццо, сияя сквозь камень и кирпич, как будто они были стеклом.
Браннон приподнялся на локте, прикрыв слезящиеся глаза от слепящего света ночи. На мгновение он уловил удушающий гнилостный запах, но он сразу же исчез, а затем Натан почувствовал легкое прикосновение, как будто она коснулась его рукой.
"Валентина!" Он прошептал. Прозрачное сияние поднялось над крышей дворца инквизиции и внезапно вспыхнуло, как алмазная корона, осветив несколько блоков, ослепив Натана и вызвав пронзительный вой из Лонгсдейла. Собака даже встала и повернулась к нему, сочувственно урча.
Бреннон вытер глаза, моргнул и каким-то образом различил огненную птицу, летящую в сторону Лонгсдейла. Она исчезла, превратившись в знакомую фигуру, схватила консультанта и усадила его на край причала рядом с лодкой. Сияние, исходившее из окон и горящее над крышей дворца, постепенно угасало. Когда свет погас, пес наконец отпустил комиссара, подошел к дверям и толкнул их лапой. Двери приоткрылись, и Бреннон поспешно вскочил и ворвался внутрь.
На первом этаже он увидел ошеломленных инквизиторов, которые чувствовали друг друга в таком изумлении, что Натан рассмеялся бы, если бы у него хватило сил рассмеяться. Он бросился к лестнице, вылетел по коридору и вырвал дверь кабинета кардинала. По какой-то причине он знал, куда бежать, но, ворвавшись внутрь, замер на месте, а затем нерешительно сделал шаг к высокой фигуре, окутанной нежным золотым нимбом. Браннон не мог разобрать ее лица, но он узнал ее большие темно-синие, как зимнее небо, глаза.
"Mater Dei!" Саварелли прохрипел из-за угла. "Что… кто это ?!"
Она развела руками, словно защищая дворец и всех, кто в нем находился. В офисе было светло как днем, и смотреть на Валентину было больно, как солнце.
«С ними все в порядке», - ее голос звенел в голове Натана, эхом отозвался в его висках, так что ему пришлось сжимать их руками. «Дом чистый. Люди чистые. Мертвые ... тоже. Можешь их похоронить».
"А вы?" - прохрипел комиссар. "Как дела?"
Вивен улыбнулась ему - он как-то почувствовал это, не различая ее лица, - и сияние рассеялось. Перед ним снова был Valentina, и только синий цвет ее глаз стал еще темнее.