Блэкуит, зима 1863-1864
Ночь на 29 декабря
Наступила ночь, и отец Грейс запер двери церкви. Вряд ли кто-то захочет тащиться в храм Божий в такой холод, чтобы пробормотать что-нибудь на исповеди. Впрочем, прихожане не жаждали беседовать с отцом Грейсом даже в летний полдень. Откровенно говоря, за все свои сорок восемь лет преподобный мог припомнить от силы двух человек, которым нравилось с ним общаться.
Он сунул ключи в карман и подумал о нескольких приятных часах в полном одиночестве и наконец-то в тишине. Тем сильнее было разочарование, когда, вынырнув из глубокого портала, отец Грейс увидел перед алтарем высокого худого джентльмена в плаще, шляпе и с длинной тростью. Преподобный никогда не отличался мягким и кротким нравом, и человек, посягнувший на законные часы отдыха, вызвал у него острейший приступ раздражения. Патер коршуном кинулся на визитера, на ходу свирепо выкликая:
- Эй вы! Вы, там!
Окрик заметался под высокими сводами храма. Джентльмен не шелохнулся. Отец Грейс не мог рявкнуть «Какого черта вы сюда притащились?!», поэтому закричал:
- Вы! Обнажите голову в доме Божьем! Что вы себе позволяете!
- А вы? – негромко спросил джентльмен. Он обернулся и смерил священника косым взглядом из-под шляпы. – Что вы себе позволяете?
Преподобный от удивления остановился, растерявшись. Обычно пасомые овцы такого себе не позволяли и в целом предпочитали держаться от пастыря на расстоянии.
- В каком это смысле?
- Вы отнюдь не первый, кто приходит служить церкви, чтобы отделаться от своих грехов, и отнюдь не первый, кому это не удается. Но даже вы могли бы вести себя приличней!
Отец Грейс негодующе вспыхнул. Он уже много лет никому не позволял себя отчитывать, и голос джентльмена, тихий и глуховатый, взбесил его не хуже скрипа гвоздя по стеклу.
- Какого ч… Что вы несете?! Вы что, пьяны? Убирайтесь вон отсюда!
- Не притворяйтесь, будто не знаете, что спрятано внизу, – джентльмен постучал тростью по полу. – Вы должны хотя бы чувствовать, раз даже ваши прихожане слышат их голоса.
Грейс отступил. Он не любил таких намеков, хотя этот тип явно не соображал, что несет.
- Вы больны? – патер подозрительно уставился на него. Может, он сумасшедший? – Какие еще голоса? Какие прихожане? Выметайтесь отсюда, пока я не вызвал полицию!
Джентльмен отвернулся к алтарю.
- Чему вас теперь только учат в ваших семинариях, – процедил он. – Раньше священники хотя бы понимали, что должны не только пасти стадо, но и защищать от волков. Иначе стричь будет некого.
- Вы что несете? Не смейте пороть всякую ересь... – прозвучало двусмысленно, поэтому отец Грейс оставил слова и решительно перешел к действиям: шагнул к ночному визитеру и схватил его за локоть. – Здесь храм, а не приют для полоумных! Проваливайте отсюда, пока я...
- Дети, – так же глуховато сказал джентльмен. – Одиннадцать детей. Помните?
Преподобный отшатнулся. Шея и лоб мигом взмокли. Незнакомец вполоборота смотрел на него из-под полей шляпы, и его лица не было видно в тени. Отец Грейс различал в неверном свете алтарных свечей только блеск глаз.
- Вы кто? – наконец прошептал он.
- Впрочем, их было больше, чем одиннадцать, не так ли? – невозмутимо продолжал джентльмен. – Несколько больше, чем нужно. Трудно остановиться, когда уже начали, верно?
Священник попятился.
- Нравилось убивать? – резко спросил джентльмен.
- Я не хотел…
- Нравилось или нет?
- Вы сначала докажите!.. – взвизгнул преподобный.
- Я ничего не доказываю, – с издевкой ответил визитер, – потому что вы и так знаете.
Отец Грейс метнулся к дверям, забыв, что они заперты, дернул створки, отскочил, панически зашарил в кармане в поисках ключей. Джентльмен, неслышно приближаясь, извлек из трости шпагу. Патер отпрянул от него, повернулся спиной, и позади коротко свистнул клинок. Ноги Грейса сложились, как у кузнечика, и он с воплем повалился на пол. По брюкам обильно потекла кровь.
Священник приподнялся на локтях и, поскуливая, кое-как прополз к двери несколько футов, пока не уткнулся в темные ботинки, и вжался в гранитные плиты, когда увидел окровавленный кончик шпаги, опущенной к полу.
- Но даже вы должны понимать, – негромко продолжал джентльмен, – кого призываете подобными действиями.
- Я не... – отец Грейс заскреб пальцами по камню; ноги не разгибались и скользили в луже крови. – Я не понимаю!
- Неважно, – меланхолично отвечал джентльмен, – сейчас вы познакомитесь, – он обтер шпагу платком и бросил его на пол. – Вы не успеете истечь кровью, чтобы избежать встречи. Но у вас будет несколько минут на покаяние.
- Покаяние? О чем вы! – священник попытался поймать его за ногу. Незнакомец брезгливо отодвинулся.
- Проведите это время с пользой.
Отец Грейс наконец осмелился задрать голову и встретился с глубоким внимательным взглядом очень темных глаз. Джентльмен изучал его, как животное.
- Но здесь же дом Божий!.. – в последней попытке прохрипел пастор.
- Только не для вас.
Джентльмен кончиком шпаги подцепил связку ключей, вытянул ее из кармана Грейса и убрал клинок в ножны.
- Не уходите! Постойте!
- Вот вы и встретитесь, – раздалось в ответ. – Вы же этого хотели.
...джентльмен захлопнул двери церкви и запер.
- Это еще не значит, что я тебя выпущу, – пробормотал он и вытолкнул из ячейки на ремне бутылочку с густой зеленой жидкостью и с приклеенной к пробке кисточкой. Он обвел замок на двери в правильный круг и крест-накрест написал поверх него две короткие фразы. Из-под двери пробилось красноватое свечение.
- Не пытайся выйти. Скоро за тобой придут, – он сунул бутылочку на место и быстро зашагал по Эвленн-род.
29 декабря
- Терпеть не могу пожары, – пробурчал Натан; полицейская карета тряско катила к южным кварталам Блэкуита.
- Почему? – заинтересовался Лонгсдейл.
- Потому. Не знаю ни одного полицейского, который их любит. Сперва огонь спалит к чертям все, до чего дотянется; потом его тушат водой, песком и всем, чем могут; а в итоге полиция в состоянии только сказать, что тут что-то сгорело, и, вероятно, кто-то умер.
Пес издал звук, средний между сочувственным хмыканьем и ехидным фырканьем. Он был бодр и полон сил, в отличие от двуногих. Комиссара подняли в начале шестого, а Лонгсдейла он перехватил, когда тот возвращался с кладбища. Вид у консультанта был утомленный и потрепанный. Натан предпочел не спрашивать, чем он занимался на кладбище ночью.
- Зачем я вам нужен?
- Пожар случился в церкви Святой Елены. Сгорел человек, и я хочу, чтоб вы исключили всякое... всякую потустороннюю дрянь.
Консультант кивнул, откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.
- Видок у вас.
Лонгсдейл вздохнул.
- Гоняли упырей и вурдалаков?
- Нет.
- А кого?
- Я могу вздремнуть?
- Нет, – мстительно отвечал Бреннон. – Я же не дремлю. Вот и вам нечего, – он открыл блокнот. – Пожар начался предположительно в полночь. Во всяком случае, жители соседних домов заметили огонь и почувствовали запах дыма в это время. Вызвали пожарных, начали тушить своими силами. Полыхало знатно – зарево видел весь квартал. Потушить удалось только к четырем часам утра. Церковь прогорела полностью. Когда шеф пожарной бригады вошел внутрь, первое, что он увидел – обугленный труп, – Бреннон поразмыслил. – Ну, в сущности, покрытый копотью скелет. Парни прочесывают квартал в поисках того, кого недосчитались к ужину. Кеннеди уже должен был приехать. И сейчас наверняка изобретает немало новых ругательств, пытаясь отскрести останки от пола. Вы что, спите?!
Лонгсдейл дернулся всем телом. Пес не без труда развернулся в тесной карете и принялся с наслаждением чесать загривок, заполняя пространство рыжей шерстью.
- Лапа, прекрати, – с угрозой сказал комиссар. Пес замер, недоверчиво глядя на Бреннона.
- Какая еще лапа? – спросил Лонгсдейл.
- Вот эта, рыжая. Должна же у вашей собаки быть какая-то кличка.
Пес задумчиво щелкнул зубами.
- Лапа? – тупо пробормотал консультант. Натан с некоторым злорадством подумал, что этот тип все же не железный, и бессонная ночь аукается ему еще хуже, чем простому смертному. Хоть это утешало.
Церковь Святой Елены выгорела дотла – остались лишь черные от копоти стены. К темному стрельчатому провалу входа вели ступеньки, скользкие от смеси снега, песка и сажи. Рядом с крыльцом Бреннон заметил лежащие в снегу створки дверей – одна сгорела почти вся, кроме середины, другая – обуглилась дочерна.
- Где труп? – спросил комиссар у ближайшего полисмена; тот кивнул на вход:
- Еще там, сэр.
- Кеннеди на месте?
- Уже занимается, сэр.
- Опрос соседей?
Молодой человек отрицательно покачал головой:
- Пока ничего.
- Ладно. Лонгсдейл, где вы там? Опять уснули? Лонгсдейл... – комиссар обернулся и обнаружил, что консультант так и стоит в карете, крепко вцепившись одной рукой в дверцу, другой – в стенку и не сводя глаз с церкви. Его пес приник к земле и оскалил клыки, шерсть на загривке встала дыбом. Сердце Бреннона упало.
- Да нет... нет, нет, нет, черт возьми! Вы не можете мне сказать!..
- Все вон оттуда, – глухо велел консультант. – Слышали? Убрать всех живых из церкви! Немедленно!
- Нет, нет, – прошипел комиссар. – Будь оно все проклято! Все убирайтесь оттуда! Вон! За пять... За семь ярдов от храма! Живо!!
Пожарные, полицейские и зеваки бросились врассыпную. Лонгсдейл выскочил из кареты и вместе с псом ринулся к церкви. Бреннон краем глаза заметил зеленый трехгранный клинок в руке консультанта.
- Оцепление! – рявкнул Натан. – Ни шагу внутрь, вы все, ясно вам?! Сержант, за старшего! – он развернулся на каблуках и устремился следом за Лонгсдейлом.
Посреди выжженного главного нефа сидел Кеннеди и вдумчиво изучал в лупу череп от обугленного скрюченного скелета. Лонгсдейл, крикнув "Пшел вон!", бросился налево, его пес – направо. Бреннон поспешно подошел к старичку и присел на корточки.
- Слышали его?
Ответ поступил в виде раздраженного гмыканья. Пошарив в саквояже с инструментами, патологоанатом выудил щипцы и принялся скрести ими что-то на груди скелета.
- Я бы на вашем месте...
- По счастью, вы не на моем месте, юноша, – отозвался Кеннеди. – Наша жертва основательно припеклась к полу, улик нет, поэтому не мешайте работать.
Натан нашел взглядом сперва рослую фигуру консультанта, мечущуюся в левом нефе, потом – рыжего пса в правом и вздохнул.
- Что у вас?
- Пока ничего. С уверенностью могу сказать, что это скелет мужчины, и к его грудинной кости что-то припеклось. В остальном...
- Он умер здесь?
- Откуда мне знать? Вы где-нибудь видите следы ударов ножом и кровавую полосу, ведущую в церковь?
- Нет.
- И я нет. Не выношу пожары, – Кеннеди наклонился над ребрами.
- Он мог задохнуться в дыму?
- Мог. А мог и не задохнуться. Его легкие поведали бы нам об этом, но они сгорели дотла, равно как и все остальное. Но вот эта штука осталась... Похоже на расплавившийся металл.
- Надеюсь, он уже был мертв, – пробормотал Бреннон. – Лонгсдейл считает, что здесь опасно.
- На любом пожарище опасно.
- Не в этом смысле.
Старичок выпрямился, устало потирая поясницу.
- Вы опять?
- С утбурдом он был прав.
- Не начинайте, ради Бога! Все это имело самое простое объяснение...
- Это какое?
Патологоанатом достал металлический крючок и попытался поддеть расплавленный предмет сбоку. Натан смотрел на труп сверху вниз, запоминая расположение.
- Вы его не двигали?
- Каким это образом? – раздраженно отозвался Кеннеди. – А если вы не хотите тащить в мой морг всю эту плиту целиком!..
Лонгсдейл подошел со стороны алтарной части. Пес задержался там, обнюхивая пол.
- Из-за чего паника? – спросил комиссар. Консультант помотал головой и устало протер глаза.
- Что бы тут ни было, пока оно затаилось. Но лучше не рисковать – постарайтесь закончить как можно скорее и не подпускать к этому месту людей.
- Что это, по-вашему?
Лонгсдейл мрачно уставился на труп.
- Это нечисть.
- Вот это?!
- Нет. Это ее жертва. Долго вы собираетесь с ним здесь сидеть? Отделите скелет от плиты и увезите его поскорее.
Кеннеди фыркнул:
- И как вы предлагаете это сделать? Вода и мыло?
- Раствор гидроксида натрия и шпатель. Пошлите ко мне домой – у меня был запас на всякий случай. Только осторожней – гидроксид разъест даже припеченные к камню ткани. Толку от них все равно уже нет, а вот кости надо сохранить, – Лонгсдейл опустился на колено и несколько раз тронул скелет кончиком кинжала. – Может, на костях что-нибудь осталось.
- Думаете, его убили? – спросил Натан. Консультант хмуро кивнул. – Здесь? Его могли убить в другом месте, а труп бросить сюда и сжечь, чтобы замести следы.
- Оглянитесь, – отвечал Лонгсдейл. – Какой, по-вашему, должен быть жар, чтобы приварить тело к полу?
- Большой, – осторожно решил комиссар.
- Именно. Так что же здесь могло гореть с такой силой?
***
- Единственный, кто не вернулся домой в ту ночь, сэр – преподобный отец Адам Грейс, – Риган положил на стол комиссара отчет о допросе жителей. – Его экономка, миссис Эванс, сообщила, что он не пришел после вечерни. Обычно он проводил несколько часов в церкви после окончания службы и возвращался иногда в одиннадцать, иногда в полночь. Но вчера он так и не появился.
Бреннон неторопливо пролистал папку и прочел показания миссис Эванс.
- Итак, если у нас не обнаружится еще кто-нибудь пропавший, то будем считать, что наша жертва – отец Грейс. Идите, Риган, займитесь опросом жителей. Кто-то спалил церковь и, судя по тому, что она полыхала минимум четыре часа, основательно потрудился над костром. Такое количество дров и керосина трудно протащить незаметно.
- Да, сэр, – молодой детектив уже взялся за ручку двери, но неуверенно замялся на пороге. – Мы ищем поджигателя?
Бреннон поднял бровь:
- А вы полагаете, что это был водонос?
- Н-нет, сэр, но... может, преподобный сам...
- Угу. Искупался в бочке с керосином, дошлепал до родной церквушки и чиркнул спичкой. Какое зверское самоубийство.
- Ну мало ли...
Бреннон окинул подчиненного долгим взглядом. Иногда ему казалось, что Риган слишком молод и впечатлителен для этой работы. Детектив сглотнул и невнятно прошептал:
- Но этот... тоже думает, что такое не человек сделал.
- Идите работать, Риган, и перестаньте, черт возьми, распространять вокруг бабские суеверия! Вас это совершенно не красит как полицейского.
- Да, сэр, – пробормотал молодой человек и закрыл за собой дверь. Бреннон поглядел ему вслед, похлопывая себя отчетом по руке, встряхнулся и направился в гроб.
Первое, что комиссар ощутил – крайне странный запах. Настолько странный, что Натан обрадовался отсутствию завтрака сегодня утром. С опаской сунувшись за порог, Бреннон обнаружил некий чан, в котором что-то то ли варилось, то ли парилось. Лонгсдейл помешивал варево палкой или ложкой – в густой жиже и не разглядеть.
- Что это? – спросил комиссар, подавляя рвотный позыв.
- Мы очищаем кости, – с бодрым энтузиазмом двадцатилетнего студента отозвался Кеннеди. – Раствор соды...
- Вы варите труп в растворе соды?!
Консультант взглянул на него с абсолютной серьезностью:
- Это хороший способ очистить кости от остатков плоти.
- Зачем?!
- Единственное, что может дать нам подсказку – это скелет. На костях остался след от орудия убийства. Возможно, нам удастся даже получить слепок.
Бреннон привалился к стене, обмахиваясь отчетом. Пес сочувственно глядел на него сквозь ядовитые пары, и комиссар подумал, каково приходится собаке с ее-то нюхом.
- Вы бы хоть Лапу на улицу выпустили. Мучаете животное почем зря.
Консультант скользнул по собаке равнодушным взглядом, взял деревянные щипцы и выловил ими нечто из чана. Рассмотрел, принюхался и погрузил обратно.
- У нас есть предполагаемая жертва, – сказал Бреннон, стараясь не дышать носом. – Вот. Преподобный Грейс не вернулся домой. Священник в церкви Святой Елены. Тогда металл у него на груди – это расплавленный крест.
- Логично, – Кеннеди поскреб бакенбарды, – может быть, преподобный помешал ограблению, вор ненароком его убил и решил устроить пожар, чтобы...
- Простите, – просипел комиссар и пулей вылетел из лаборатории наверх, в приемную. Затылком он ощущал торжествующий взор патологоанатома.
***
Из департамента Бреннон спасся паническим бегством – ему не хотелось объяснять шефу, почему оплот закона и порядка превращается в выгребную яму. Несмотря на бунтующий желудок, комиссар забежал в кафе «Раковина» за пирогом на вынос – кто знает, когда он доберется до обеда. Хоть Лонгсдейл требовал убрать из церкви людей, Натан никак не мог этого сделать до тех пор, пока место преступления не будет полностью осмотрено. А церковь Святой Елены была немаленькой.
"Что ему там так не нравится, черт возьми?" – дух в церкви и впрямь был тяжелым, но это неудивительно, после пожара-то. С другой стороны, как нечисть может пролезть в храм Божий? Разве это не то место, от которого она точно будет держаться подальше?
- Вы слышали? – негромко спросила у него миссис ван Аллен, подкравшись к комиссару, когда он уже достиг двери. Бреннон дернулся от неожиданности.
- Бог мой, мэм! Вы так тихо ходите...
- Вы слышали о церкви?
- Да. Я как раз оттуда. То есть туда. Возвращаюсь.
- Это пожар? Зарево было видно даже из наших окон.
- Да, мэм, – Бреннон озабоченно посмотрел на нее: вдова выглядела уставшей и не очень здоровой. – Вы хорошо себя чувствуете?
- Немного утомилась, – миссис ван Аллен улыбнулась: – Мужайтесь. Об этом уже говорит полгорода. Правда, что там погиб человек?
- Не могу сказать, мэм.
- Ох, да, простите. Я все время забываю... Пожалуй, не стоит вас задерживать, да?
Бреннон тоже улыбнулся и надел шляпу. Вдова, попрощавшись, скрылась в глубинах кафе, из которых вкусно пахло тестом, корицей и кофе. Комиссар спустился по ступенькам, но тут его окликнули. Обернувшись, он увидел старшего сына миссис ван Аллен.
- Сэр, постойте! – молодой человек торопливо догнал комиссара и полушепотом выпалил: – Могу ли я... Не будет ли с моей стороны... Не могли бы вы сказать матушке...
- Сказать вашей матушке что? – удивленно спросил Бреннон. Виктор ван Аллен оглянулся на кафе.
- Она не очень хорошо себя чувствует. Мы боимся, что она заболела. Мы уговариваем ее уехать на неделю или две к морю, отдохнуть. Марион и Иммануил вполне справятся с кафе после праздников, но она не хочет.
- И при чем здесь я?
- Может, вас она послушает, – густо покраснев, ответил Виктор. Натан окинул его долгим взглядом. Молодой человек потупился.
"Неужели все так очевидно? – горестно подумал комиссар. – Даже какой-то сопляк – и тот в состоянии заметить..."
- Не думаю, что это уместно. Ваша матушка вправе возмутиться, если посторонний начнет совать нос в ваши семейные дела.
- Но вы не посторонний! – пылко воскликнул Виктор. – Она считает вас нашим другом. Она может не слушать нас, но вы...
- Я не уверен, – мягко сказал Бреннон, – что я не посторонний вашей семье.
- Вы спасли ей жизнь, – с запинкой ответил юноша.
- Впрочем, я согласен, что ей следовало отдохнуть после той ночи, поэтому, если у нас случится беседа...
- Сэр!
Задыхающийся вопль спас Бреннона от неловкого бормотания, тем более, что юный ван Аллен, завидев полицейского, который мчался к комиссару со всех ног, тут же попрощался и исчез в кафе.
- Ну что там?
Келли уперся руками в колени, тяжело дыша. Бреннон развернул пирог и впился зубами в сочный бочок. Спешить уже все равно некуда.
- Сэр, – просипел полицейский, – в церкви нашли еще кости.
***
Бреннон зажег фонарь. В дневном свете, что заливал церковь через оконные проемы, огонек казался бледным и слабым. Рядом недовольно пыхтел Кеннеди.
- Там, сэр, – пробормотал Финнел, – мы нашли внизу, в этой, как ее...
- Крипта, юноша, – буркнул патологоанатом, – это называется крипта.
- Ага, сэр. Ну вроде подпола, короче.
Крипта была в плане крестообразной, со сводчатым потолком, который опирался на восемь колонн. Эти опоры отделяли от центральной площадки глубокие ниши с четырех сторон. В одной из них стояли детектив Двайер, согнувшийся в три погибели, и шеф пожарной бригады. Детектив поднял фонарь к потолку, и широкий круг света выхватил пролом в стене, мелкие осколки кирпича и там, в глубине – груду костей, полузасыпанных пылью, раствором и кирпичной крошкой.
- Они лежат тут давно, – сказал шеф пожарных Натану. – Никаких следов огня на костях. Люди погибли не в этом пожаре.
- Спасибо, сэр. Подождите наверху.
Шеф бригады утер лоб рукавом и отбыл с явным облегчением.
- Кеннеди, вы туда пролезете?
- А что мне еще остается, – проворчал старичок, скинул шляпу, пальто, сюртук и шарф, вручил их Финнелу и на четвереньках вполз в пролом. Двайер светил поверх его головы, стараясь направлять фонарь так, чтоб тени не падали на кости.
- Что думаете, сэр?
- Не знаю, – Бреннон обвел фонарем крипту. – Она почти не пострадала от огня, значит, он распространялся не отсюда. Знал ли вообще наш поджигатель о крипте?
- А кости?
- Думаю, какое-то старое захоронение. Может, монахи или священники хоронили здесь своих собратьев.
- Подайте мне саквояж, юноша, – велел Кеннеди. Финнел с опаской, носком ботинка, придвинул к патологоанатому его имущество.
- В самом деле, мальчик, – раздраженно прошипел старик, – это всего лишь кости, и они тебе ничего не сделают!
Полицейский на всякий случай перекрестился, и Бреннон краем уха уловил бормотание насчет всякой мертвяцкой пакости.
Кеннеди расстелил по полу чистую хлопковую ткань, взял щипцы и принялся выкладывать на нее одну кость за другой. Он брал их сверху, не трогая сам завал. Но чем больше патологоанатом вынимал костей, тем тревожней становилось комиссару. Судя по тому, как напрягся Двайер, он тоже заметил.
- Кеннеди, – негромко спросил Натан, – почему они такие тонкие и маленькие?
- Потому что это детские кости, – отвечал старичок. – Они принадлежат разным детям, в возрасте примерно девяти-одиннадцати лет.
Двайер тяжело выдохнул.
- Да твою ж мать, – прошипел комиссар.